AES+F: перевернутый мир или что мы знаем о красоте
Одна из наиболее успешных российских арт-групп AES+F знаменита не только в России, но и во всем мире. Выставки художников проходили во Франции, Италии, Германии, США, Новой Зеландии, Китае — по всему миру. Название творческого коллектива — аббревиатура, образованная из первых букв фамилий его участников: Татьяны Арзамасовой, Льва Евзовича, Евгения Святского и Владимира Фридкеса. В прошлом 2015 году группа AES+F представила в параллельной программе Венецианской биеннале свой новый проект «Inverso Mundus» или «Перевернутый мир», созданный при генеральной поддержке Blavatnik Family Foundation (США), Faena Art Foundation (Аргентина) и в сотрудничестве c Fortuny (Италия-США), PhotoFactory (Россия) и Triumph Gallery (Россия). И именно с этим проектом они приехали в Барселону на персональную выставку, которая проходила в галерее Senda с 27 мая по 2 июля. Работая в разных жанрах, но преимущественно с видеоинсталляциями и картинами – цифровыми коллажами, AES+F в новом проекте интерпретируют абсурдные ситуации средневековых карнавалов для иллюстрации современности, подвергая сомнению незыблемость устоявшихся ценностей. За несколько дней до инаугурации выставки «Русский журнал» встретился с художниками, чтобы поговорить об их творческом пути, целях, любви к Барселоне и красоте.
Творческий коллектив существует с конца 80-х годов. Что послужило толчком к созданию группы?
Нас пригласил известный режиссер Анатолий Васильев для того, чтобы мы сделали своеобразную рекламу, концептуальный альбом для его первых зарубежных гастролей с эпохальным спектаклем «Серсо» по пьесе Виктора Славкина, повествующей о нескольких поколениях одной русской семьи, начиная с дореволюционных времен. Так как ни я (Лев Евзович), ни Татьяна не были полиграфистами, то мы позвали Евгения Святского для совместного осуществления этого проекта. Мы придумали серию постеров, которые выглядели как страницы семейного альбома, и благодаря Евгению эта история обрела жизнь. Еще на том, докомпьютерном техническом уровне. Многие элементы в ту эпоху создавались вручную, и мы сознательно сделали на это упор. Реклама спектакля стала нашим первым совместным опытом. Так и образовалась группа AES. В середине 90-х годов мы стали работать в жанре фотографии. Тогда-то к нам и присоединился фотограф Владимир Фридкес (в 1995 г.), а группа стала называться AES+F.
Расскажите поподробнее об участниках группы. Какую роль выполняет каждый отдельно взятый представитель вашего объединения?
У нас есть разные роли, про которые мы не рассказываем. Самое важное то, что все идеи необязательно рождаются синхронно у всех четверых, хотя и такое тоже бывает, но они обсуждаются и улучшаются совместно. Каждый из нас может делать что-то лучше другого. Именно благодаря этому, мы думаем, что до сих пор ни расстались, ни поссорились, потому что каждый занимается тем, что приносит ему больше удовольствия. А все принципиальные решения мы принимаем вместе. Хотя иногда и шутим, что всем четверым может присниться один и тот же сон, и с этого сна мы начинаем работу над новым проектом.
В каких жанрах вы работаете? И есть ли жанр, который наиболее вам близок?
В последние годы на интернациональной сцене мы известны скорее как авторы больших видеопроектов, можно сказать, мультимедийных видеоинсталляций. Но, вообще, мы работаем и со скульптурами, живописью… Мы не можем сказать, что, так называемые, новые медиа являются единственным средством, на котором стоится концепция нашей работы. Нам важны и традиционные, и новые средства, если они помогают выражать идеи.
А новые технологии и интернет помогают вам в творчестве?
Компьютерные технологии, например, помогают создать такой свойственный только нам стиль монтажа, движения персонажей в кадре, анимации фотографий, потому что, в основном, мы все-таки пользуемся не видео-, а фотосъемкой. Но для выражения каких-то идей бронзовая классическая скульптура, а не сделанная в 3D, подходит куда лучше. В любом случае, технологии неизбежно сопровождают современное творчество. Хоть все и может начинаться с простого рисунка рукой, некого эскиза, но очень быстро подключается компьютер, с помощью которого происходит модификация набросков.
Давайте поговорим о вашем крупном международном успехе. В 2007 году вы впервые представили Россию на Венецианской биеннале. Что это значило для вас?
Да, впервые мы представляли Россию в русском павильоне на биеннале в 2007 году, что сыграло важную роль для нашей дальнейшей карьеры. Благодаря этому проект Last Riot («Последнее восстание») получил широкую известность. Кроме того, наше творчество очень хорошо приняли в Венеции.
С тех пор ретроспективы ваших работ были представлены в ведущих российских музеях, а многие музеи мира начали приглашать вас для проведения выставок. Заметили ли вы какую-нибудь разницу, например, между российской и европейской публикой?
Может быть, эта разница и существует, но для нас она неважна. Наши зрители в разных странах похожи между собой. Зрители в России и зрители в Европе, Китае или Америке больше похожи между собой, чем, например, наши не-зрители и зрители в России. То есть это люди, которые интересуются современным искусством, понимают, что такое глобальная, не только национальная культура, те, кто любят искусство. Хотя понимание может различаться, оно зависит от индивидуальности, а не национальной принадлежности. Привилегия искусства в том, что это государство над государством, в котором нация — это граждане искусства. Не всякое искусство, конечно. Но визуальное, которым занимаемся мы, воспринимается повсюду.
В своих работах вы часто проводите параллель со стилями различных эпох, которые буквально комментируют современные проблемы. С какой целью вы прибегаете к данному приему?
Нам всегда было интересно, что в социуме или в человеке меняется, а что остается постоянным, чем мы отличаемся от людей, например, X или XIX веков, а что в нас одинаковое. Поэтому для нас история и история искусства существуют как единый поток. Мы не разделяем современное и несовременное искусства. Также для нас не столь важно, например, вдохновляться Караваджо, которого мы очень любим. Мы можем вдохновляться и компьютерными играми, хотя, если вы к ним присмотритесь, то и в них можно заметить влияние старых мастеров, изображения баталий, декораций.
Безысходность единства и борьба противоположностей современности красной нитью проходит через ваши творения. Более того, кажется, что вы даже провоцируете новые столкновения, расскажите, чем вас привлекает эта тема.
Мы провоцируем не столкновения, а обсуждения проблем. Можно провести параллель с психоанализом. Для того, чтобы как-то продвинуться в решении проблемы, ее для начала надо вытащить на свет, выявить, проговорить. С одной стороны, умалчивание проблем в какой-то степени, может, и помогает обществу. С другой — проблема остается нерешенной и сидит где-то глубоко, люди не могут выразить свои чувства, сомнения, страхи и интересы. В итоге, отсутствие диалога усугубляет проблемы. Например, на выставках «Исламского проекта» происходил доброжелательный обмен мнениями. Может быть, люди и начинали с экзальтированных заявлений и дискуссий, но постепенно приходили к тому, что здесь и сейчас они способны высказать спокойно свое мнение и послушать чужое, понять, что, например, некоторые наши страхи преувеличены. Как только люди начинают говорить, а не драться, то гораздо легче находятся решения проблем. Искусство, вообще, не может спровоцировать конфликт. Ведь нет в истории примеров, когда войны начинались из-за художников, а не из-за политиков. Художники лишь фиксируют и отражают то, что делают другие.
То есть вы просто вытаскиваете проблемы на поверхность?
Кто-то же должен это делать. Если все будут делать вид, что проблем нет и ходить с закрытым ртом, вряд ли это приведет к чему-то хорошему. Поэтому мы создали на территории искусства некую «точку», в которой люди не могут не реагировать и молчать. Мы утрируем проблемы и доводим их до абсурда. Мы художники некоторого гротеска. Мы ведь российские художники, а Россия — очень гротескная страна, где мировые тренды и проблемы приобретают трагикомичные черты.
Не боитесь ли вы, что некоторых людей ваши работы могут испугать, а некоторых разозлить?
Для каждого художника счастье — получить какую-либо острую реакцию на его произведение. Искусство, которое делается со страхом, вряд ли можно назвать искренним и откровенным. Мы, конечно же, отдаем себе отчет в том, что люди по-разному реагируют на наши проекты, но мы не боимся.
А что вы скажете по поводу негативной критики?
Мы воспринимаем критику как погоду. Вот сегодня солнечный день, но могут сгуститься тучи, пойдет дождь и грянет гром, а после снова выйдет солнце… Тут скорее важен не тот факт, негативная ли или позитивная критика, а важно от кого она исходит и, конечно же, ее содержание. Иногда от определенных персонажей именно негативная критика является крайне позитивным фактором.
В прошлом году на Венецианской биеннале вы представили свой проект Inverso Mundus, с которым и приехали в Барселону. Расскажите, пожалуйста, об этом проекте.
Inverso Mundus переводится как мир наоборот. Сюжеты проекта основаны на традиционном жанре популярных европейских гравюр, на которых изображалось множество сюжетов, где все менялось местами, ролями. Своего рода элемент карнавальной низовой культуры. Например, существовали такие сюжеты, как осел, который едет верхом на человеке, рыба, которая ловит рыбака, свинья, которая режет мясника, или бедный, который подает милостыню богатому. Нам показалось, что мы живем в мире, где очень быстро меняются ценности и порядок вещей, и иногда этот перевернутый мир становится реальным, тем, в котором мы живем. Мы сделали современную версию традиционных сюжетов этих средневековых гравюр — наш комментарий к сегодняшнему мироощущению.
Эта ваша первая выставка в Барселоне?
Вторая, но с большим перерывом. Мы вернулись в Барселону спустя 14 лет после нашей первой выставки. Мы были здесь с сольной выставкой в 2002 году в La Caixa Foundation – с «Исламским проектом», о котором говорили выше. Мы тогда даже делали стилизованную Саграду Фамилию Гауди… И вот мы снова тут.
А почему вы выбрали этот средиземноморский город?
Мы были приглашены галереей Senda. Но если говорить о городе, Барселона — это идеальный, самый красивый в мире город. Здесь есть все, начиная с искусства Средневековья и заканчивая модернизмом. Здесь не только великолепная архитектура, но есть и море, и горы. В Испании, это, конечно же, не вторая наша выставка. Например, мы работали много лет с галерей Salvador Diaz в Мадриде и выставляли наши проекты в музее Domus Artium 2002 в Саламанке. И эта выставка — продолжение нашей испанской истории. У нас здесь очень много поклонников, некоторые наши работы даже хранятся в правительстве Мадрида.
И последний вопрос. Что для вас красота?
Красота — это одна из самых сложных категорий в искусстве. C категорией прекрасного образа всегда интересно работать. Но работать с красотой далеко не каждый современный художник отважится. Здесь нужно иметь какую-то внутреннюю смелось. В то же время нас всегда интересовала грань между красотой и уродством. Ведь красота не существует без своего антипода. Можно сказать, что красота — это часть нашего художественного языка, которым мы пользуемся для выражения и противоположных ей смыслов.
Текст / Texto: Ирина Ступченко / Irina Stupchenko
Фото / Foto: Архив пресс-службы AES+F / Archivo de prensa de AES+F
