ПЕРВЫЙ РУССКИЙ ТОРЕРО РОМАН КАРПУХИН
СЧИТАТЬ БЫКОВ ТАК ЖЕ НЕДОСТОЙНО, КАК ЖЕНЩИН…
— Роман, летчиком вы, как многие советские мальчишки, наверняка мечтали стать с детства, но тореадором вряд ли. Как так получилось? Ведь ничего случайного в нашей жизни не бывает…
— Все мои профессии связаны с риском. Поэтому в моем желании стать матадором в Испании нет ничего удивительного. Скажу больше — я в 1999 году возобновил школу тореро в Каталонии, которая не работала уже 20 лет. Когда приехал в Испанию и поставил перед собой цель стать тореро, стал искать возможность получить специальное образование, выяснилось, что школы собственно и нет. Но пока искал и узнавал, нашел много единомышленников, сплотил вокруг себя человек 30. И Каталонская федерация корриды по нашей просьбе восстановила школу.
Обычно обучение рассчитано на 5—7 лет. И дело здесь не в технике, она достаточно проста. Чтобы ею овладеть, достаточно и года. Гораздо больше времени уходит на то, чтобы установить контакт с диким животным, научиться его чувствовать и контролировать. Я смог закончить школу тореро экстерном, за год.
— А потом? Легко ли было попасть на арену первого класса? Ведь найти работу в чужой стране всегда нелегко. А тут еще такая экзотика…
— 2000 год, Барселона, арена Монументаль. Главнее только арена в Мадриде. Сразу признаюсь, для меня это выступление было фатальным, хотя другие считают его обычным. Я не достиг планки, которую перед собой ставил. Быть первым не получилось. Я долго об этом молчал, но теперь, прокрутив в голове те события, понимаю, что на самом деле произошло. Меня, не испанца, не хотели пускать в мир корриды и сделали все, чтобы не допустить моего триумфа. О том, что буду выступать, я узнал за 10 дней, а имена первых пятерых уже давно были на афише. Я был выбит из колеи: как все успеть? Срочно пришлось лететь в Мадрид и заказывать там.
Эта беседа с Романом Карпухиным состоялась в аэроклубе «Сабадель», недалеко от Барселоны. 2011 год объявлен годом России в Испании и соответственно годом Испании в России. Испанские пилоты готовятся к участию в авиасалоне МАКС–2011. Карпухин отвечает за часть этого проекта. Он служил в ВВС России и элитном подразделении ФСБ России по борьбе с терроризмом «Вымпел». А еще был чемпионом России и Испании по бальным танцам.
В 1997 году Романа пригласили работать тренером в танцевальной академии Валенсии. Карпухин переезжает в Испанию. А уже через 3 года он в Книге рекордов Гиннесcа как первый русский матадор, выступающий на арене 1-го класса. Потрясающе яркая судьба! Но обо всем по порядку
На тренировки времени просто не оставалось. Коррида — это закрытый и сложный мир, он насколько прекрасен, настолько и ужасен. Испанцы испугались, что русский сможет их затмить в корриде. А ведь это их национальная гордость!
— Что же все-таки произошло?
— Имя русского тореро на афише вызвало большой интерес у прессы, накануне события я давал по два интервью в день, начиная с «Нью-Йорк Таймс» и заканчивая китайской «Жэньминь жибао». Такого внимания не было ни к кому из пятерых. Меня использовали в рекламной компании, но не допустили триумфа. Это испанцы восприняли бы как национальный позор. Начались интриги. Перед самым выходом мне сказали, что в моей страховке неправильно указан номер. Это был настоящий психологический терракт. Страховка, которая могла бы внести ясность в эту суматоху, находится в гостиничном номере, и мне предлагают ехать за ней через весь город. Это безумие! Я уже стою в костюме перед выходом и впереди моя цель: стать профессиональным тореро. И мне говорят: «Ты не можешь выйти!»
Потом говорят: «Мы посоветуемся». И вдруг разрешают, но под свою ответственность. А это означает, что если что-то произойдет, то я сам за все буду платить, а это огромные деньги. Потом опять вдруг запрещают: «Нет, тебе нельзя выходить». Теперь я понимаю, что все было сделано для того, чтобы я потерял равновесие, чтобы у меня внутри поселился страх, чтобы я не смог провести бой достойно. А я и без того впервые выходил в световом костюме, впервые на арену 1 класса, на которой ни разу не был, мой бык был другой весовой категории, к которой я не привык.
— А что же было со страховкой?
— После поединка выяснилось, что все было в порядке, номер был указан верно. Но на арену я вышел в полной прострации, я не понимал, что происходило, меня как будто накрыли стеклянным колпаком.
В таком состоянии выходить было нельзя — очень опасно. Я боролся не с быком, а с самим собой. Ведь перед тем как выйти на арену, надо быть абсолютно спокойным и уверенным. Чтобы настроиться на бой, тореро три дня живут в гостинице, не общаясь с внешним миром, даже с самыми близкими людьми. Есть только ты и команда.
Ничто не должно отвлекать от поединка. Ты должен быть сильнее и увереннее быка.
УСПЕХ ТОРЕРО НЕ В ТОМ, ЧТОБЫ УБИТЬ БЫКА
— Какие приметы есть у тореро?
— Многие не хотят видеть своего соперника перед поединком, предпочитают встретиться с ним уже на арене. Но мне тогда было интересно, как выглядит мой партнер (Роман предпочитает называть быка не
соперником, а партнером), мне хотелось посмотреть в его глаза. Ведь глаза быка, как глаза женщины, — выражают то, что он хочет сделать с тобой. И если зрительный контакт потерян, то шансы попасть на рога очень велики. В корриде нельзя недооценивать любую мелочь, ведь правила корриды, как и правила пилотирования, написаны кровью.
Для меня в этом плане очень показателен случай с Антонио Бьенбенидо. Это очень опытный тореро,который выступал с быками Миуро, размах рогов которых достигает метра. Он погиб на тренировке от удара рогов 6-месячного теленка. Отвернулся и пошел, не посчитав молодого быка серьезной опасностью, и получил удар в спину. Скончался от перелома позвоночника.
— А может, тот бой на арене Монументаль не был для вас таким уж фатальным, ведь вы остались живы? И даже целы…
— Известный тореро Хосе Томас за один бой, бывало, получал две тяжелые травмы, глубокие разрывы мягких тканей, сам себя бинтовал и снова выходил на арену, а потом — в операционную… Но успех тореро
и смысл корриды не в том, чтобы убить быка или быть покалеченным самому. Кровь — один из атрибутов корриды, но не ее суть. Вот вы знаете, в чем смысл корриды?
— Хотим узнать. За этим и приехали к вам.
— И многие испанцы, как это ни удивительно, тоже не знают (с нами за столом сидел молодой испанец по имени Даниэль, вице-чемпион Испании по пилотированию. Вместе с Романом работает над организацией участия испанских военных пилотов на МАКСе—2011):
— Дани, в чем смысл корриды? — обратился Роман к приятелю.
— В том, чтобы красиво убить быка?
— А как его надо убить?
— Ну… Как можно быстрее.
Роман с видом победоносца посмотрел на нас:
— На самом деле все абсолютно наоборот. Тореро во время выступления должен раскрыть быка, чтобы публика подарила ему жизнь. Успех тореро в успехе быка. Когда публика голосует за то, чтобы оставить быку жизнь — это и есть высшая награда, трофей, цель для тореро. В этом философия корриды. А не в том, чтобы отрезать два уха и хвост.
— А какая самая важная награда для тореро?
— Важнее всего именно этот момент, когда публика оставляет быку жизнь. Что бывает достаточно редко. Это триумф! Потом, если вас интересует, два уха и хвост, потом — почетный круг. Ну, а самая
простая награда — аплодисменты или затяжные аплодисменты. Но и это надо заслужить.
— А какие трофеи есть у вас?
— У меня есть одно ухо и две головы. Но, поверьте, ничто не сравнится с тем моментом, когда ты оставляешь жизнь быку. В корриде бык, которому на арене даруется жизнь, считается лучшим в своей породе, и фермер, который вырастил его, лучший экземпляр… Ведь все хотят потомство именно этого быка. Он лучший. Коррида — это коммерческое мероприятие. А тореро, рискуя, а иногда и ценой своей жизни, путем провокации показывает, что этот бык лучший.
— А сколько быков вы убили?
— Я не считаю своих быков. Это так же недостойно, как считать, сколько было у мужчины женщин. Это не трофеи!
— Есть какие-то правила и табу в профессии матадора?
— Для человека, пришедшего впервые на корриду, может показаться, что все происходящее на арене — полный экспромт, но во всех действиях и во всех профессиях, где присутствует риск и опасность, существует строгий порядок и правила. Так, во время выступления запрещается передвигаться по зрительным местам, делать резкие движения и фотографировать со вспышкой. Это сделано для безопасности зрителей. Поверьте, бык опасен и для них. Нередко быки перепрыгивают ограждение. Правила корриды не выдуманы, а написаны на негативном опыте всей истории тавромахии, как и летный кодекс, как устав Вооруженных сил, кровью.
— Всегда хотелось узнать — на красный цвет бык точно не реагирует? Они, вроде, дальтоники.
— Инганьё (плащ тореодора поиспански) означает обман. Он традиционно красный, потому что на арене присутствует кровь. И всего лишь.
На арене правила совершенно противоположные жизненным. Если в жизни опасно стоять на пути, то на арене сбоку. Бык хорошо видит по сторонам, а на прямой теряет до 40 процентов обзора. Это физиология. А ведь в жизни все наоборот: опасно стоять на пути соперника, а в стороне — почти не опасно. И чтобы понять это, приходится бороться с самим собой. И вроде бы ты все знаешь и ко всему
готов, но когда полутонный бык уже в метре от тебя, включается инстинкт — бежать! А ведь надо стоять как вкопанному.
ВСЕ МОИ СИЛЫ СЕЙЧАС ОТНИМАЕТ ЖИЗНЕННАЯ КОРРИДА
— Сегодня вы уже не выступаете. Почему?
— Многие ломаются из-за травм, психологически не могут больше выступать. У меня другая история.
Я не могу выйти на арену, потому что душевные силы отнимает жизненная коррида. Уже 9 лет я сражаюсь за право видеться со своим сыном. К сожалению, испанское правосудие очень рьяно защищает права женщин и очень жестоко к мужчинам. Думаю, поэтому мужчины в Испании все больше находят понимание друг у друга, и именно поэтому в 2005 году правительство вынуждено было принять закон, разрешающий однополые браки.
Моему сыну 11 лет, но я виделся с ним катастрофически мало, несмотря на законное право. Причина в обратной стороне этого же закона или высоких представителей власти. Подтверждает это тот факт, что в свое время мать моего сына совершала противозаконные действия, делая все возможное, чтобы я не мог его видеть — и правосудие закрывало на это глаза. Это уже полный беспредел, приводящий к юридическому абсурду. В 2007 году в знак протеста я объявил публичную голодовку, которая длилась 68 дней на лавочке перед зданием суда. Я был на грани дистрофии.
Но добился своего. Верховный суд Мадрида признал мою правоту и частично отменил решение предыдущих судов. На этом я не остановился — мое дело уже принял на рассмотрение Страсбургский суд по
правам человека.
И именно из-за этой жизненной корриды я не могу выйти на арену. Ведь надо быть максимально спокойным и уверенным в себе, а у меня все силы уходят на эти бумажные бои в кабинетах.
Я иду против испанского правосудия в целом, против политиков, которые в свое время принимали эти неравноправные законы, ограничивающие права отцов, создаю прецедент, который может изменить социально общественное устройство в целом.
— Как вы относитесь к желанию властей Каталонии запретить корриду в 2012 году?
— Я выступал на многих аренах Каталонии: в Барселоне, Олоте (там самая старинная арена в Каталонии), Кардоне, Льорет де Мар. Чтож… Очень жаль, но надо понимать, что это не столько победа противников корриды и защитников животных, сколько политическая победа каталонцев, которые, как известно, хотят добиться политической, экономической и культурной независимости от Мадрида. Везде
в Каталонии вы видите надписи: «Каталония — это не Испания!» Поэтому для меня эта новость не была сюрпризом.
— Во сколько лет тореро уходят на пенсию?
— По испанскому законодательству — в 65 лет, но для тореро нет такой четкой отметки. В связи с огромной степенью риска этой профессии тореро может уйти с арены в любом возрасте. Средний возраст тореро 20—30 лет, но встречаются еще и настоящие мастера своего дела, маэстро, выходящие на арену в 65—75 лет. Такие, как Курро Ромеро и Антонио Ченель “Antoñete”.
МНОЙ ВСЕГДА ДВИГАЛО ЖЕЛАНИЕ РИСКОВАТЬ
— От чего зависит гонорар тореро?
— Во-первых, от известности матадора. Второе, от категории арены.
Чем выше категория арены, тем выше гонорар, и может составлять приблизительно от 2 000 до 200 000 евро за выступление. Но это на классической корриде. На фестивалях матадоры отдают свои гонорары в счет тех, ради кого был организован фестиваль (жертвам терроризма, детям-инвалидам, пострадавшим в катастрофе и т.д.)
— Спасенный бык на арену больше не выходит?
— Ни в коем случае. Ведь из бойца он превращается в убийцу. Один раз побывав на арене, он уже знает тактику, знает, кто прячется за плащом, его уже не обманешь. Бык раскрывается один раз. Но если
бык погибает в поединке, тореро может заказать его чучело. Если не тореро, то любой зритель может за деньги заказать чучело этого быка.
У меня есть всего два таких трофея. Это быки, которые были для меня очень важными, даже судьбоносными, в их власти было сделать меня более богатым, более знаменитым или лишить меня жизни. Это бык
с первого после окончания школы поединка на арене Монументаль и бык из Мурсии.
— А чем примечателен бой в Мурсии?
— Это место, где я вернулся на арену. Я всего провел 26 боев, хотя в интернете вы можете найти другие сведения: три или четыре. Это потому что там не считают фестивали корриды, а только корриду
как выступление. А я с 2000-го по 2003-й выступал главным образом на фестивалях. А в 2003-м и вовсе стал заниматься бальными танцами, и за год стал чемпионом Испании по бальным танцам. Это мое давнее увлечение. И ради того, чтобы стать чемпионом Испании, я вынужден был временно оставить корриду, ведь для достижения результата нужно усилие или даже суперусилие. Я не мог выходить на арену.
Если бык наступит мне на ногу, я не смогу надеть бальные туфли, не смогу танцевать.
В Мурсии был благотворительный фестиваль корриды, собранные деньги шли на помощь детям-инвалидам, страдающим различными психическими расстройствами. «Ты сумасшедший! — кричали мне тогда другие
матадоры. — Ты два года не выступал!» Это и вправду безумие, это то же самое, что сесть за штурвал самолета после 10-летнего перерыва, но я же сделал это сегодня!
Вы видели.
— Ой, а чего вас так… из стороны в сторону?
— Да, да, я вас понимаю, такой вопрос вполне логичен. И, может быть, именно это обстоятельно помешало мне добиться финансового успеха в делах… Но мной всегда двигала жажда познания, желание рисковать и иметь право голоса на правах профессионала.
— А какие моменты самые страшные в профессии тореро?
—Когда твой оружейник одевает тебя перед выступлением. Все покидают комнату, и в полной тишине на протяжении часа происходит ритуал одевания. И ты чувствуешь себя живым трупом. Особенно ужасно в этот момент увидеть глаза оружейника и ощутить его сопереживание, как будто он одевает тебя в последний раз. Ты понимаешь, что ты абсолютно осознанно и добровольно идешь на верную погибель, на бой, который может стать последним.
